Пылающий остров (Художник И. Старосельский) - Страница 73

К оглавлению

73

Только два человека из всей компании не имели противогазов. Один из них был негр-кок. С налитыми кровью белками, едва стоя на ногах, прислуживал он буйным гулякам. Пинки и удары сыпались на него со всех сторон.

Другой человек без противогаза был боцман Вильямс. Он связанный лежал у двери, так что Ганс при первом же шаге споткнулся о его тело.

Никто из пирующих не заметил Ганса. Несколько секунд в немой ярости он наблюдал их, потом заревел так, что зазвенели хрусталики на люстре:

— Эй, вы!! Отродье свиней и сусликов!! Встать!!!

— Клянусь приливом, это корабельный бунт, мистер Шютте! Эти пираты опьянели и решили обожраться один раз за всю свою морскую жизнь! — отозвался связанный боцман.

Кое-кто поднялся, но большинство осталось лежать.

Вдруг здоровый рыжий детина прыгнул на Ганса. В тот же момент тело его отлетело в сторону, сбив с ног еще двух матросов, приготовившихся к нападению.

После этого нельзя было ничего разобрать. Все двадцать человек, кроме пяти-шести мертвецки пьяных, бросились на Ганса. Послышался хрип, стоны, звон и рычание…

Стол перевернулся. Рыжий схватил окорок и начал дубасить им Ганса по голове. После пятого удара Ганс почувствовал, что его бьют. Он вырвал окорок едва не вместе с рукой рыжего и стал действовать окороком, как дубиной.

Скоро уже не пять, а десять человек лежали на полу. Оставшиеся нападали с меньшим пылом и вскоре отступили.

Ганс, хрипло дыша, стоял посреди салона и продолжал размахивать окороком. Хобот его противогаза был оторван, в резине зияла дыра.

— Мистер Шютте, развяжите пару морских узлов, которыми стянуты мои руки! Тогда ноги я распутал бы сам, — попросил боцман.

— Хэлло, дядя Эд, мне не до этого! — сказал Ганс и увернулся от полетевшего в него кресла. Одновременно в голову ему попала тарелка, а в нос консервная банка. С противогаза стекало прованское масло.

С яростным ревом Ганс вырвал впившуюся в руку вилку и снова бросился на врагов. Он отломил от стола ножку и получил дубинку тяжелейшего железного дерева.

Когда еще трое были повергнуты наземь, бунтовщики сдались.

Ганс развязал Вильямса и приказал ему сходить за веревками. Вскоре боцман вернулся и с мрачным видом принялся связывать пленников.

Ганс наблюдал эту процедуру, опираясь на ножку стола и держа в руке окорок. Потом вместе с боцманом он растащил своих пленников по разным каютам.

Боцман зажег огни и вышел на палубу. Там стоял обеспокоенный Ганс. Как ни вглядывался он в полумрак бухты, шлюпки с профессором Бернштейном он не увидел. Ганс Шютте испугался не на шутку.

К нему подошел дядя Эд, протягивая новый противогаз:

— Пусть заставят меня провести на этом острове остаток жизни, если я когда-нибудь слышал о столь странном корабельном бунте! Хорошо еще, что нет на свете такого алкоголя, который бы на меня подействовал!

Ганс, смущённо улыбаясь, посмотрел на боцмана:

— Дядя Эд, я потерял своего ученого. Босс отвинтит мне мою старую голову!

— Как — потерялся профессор?

— Вместе со шлюпкой.

Глава III

РЕШЕНИЕ СОВЕТА

Прославленный летчик-испытатель Дмитрий Матросов попросил профессора Кленова принять его.

— Рад, голубчик, искренне рад вас видеть, — говорил Кленов, вводя Матросова в свой кабинет. — Восхищен вашим перелетом на паровом аэроплане с атомным реактором. Премного благодарен вам за любезное испытание радиостанции обратной волны. Усаживайтесь в кресло, рассказывайте… м-да… что привело вас ко мне?

Матросов оглядел скупо обставленный служебный кабинет ученого, недавно отведенный ему в институте, где работала Марина. Профессор руководил теперь ее исследованиями. Кленов тем временем изучал мужественное, чуть скуластое лицо своего посетителя. Старику нравилось атлетическое сложение летчика, его спокойные, но точные движения и внимательный, настороженный взгляд.

— Меня привела к вам, профессор, подготовка одного крупного полета.

— М-да… Опять полёта? Бесстрашные вы люди, летчики-испытатели. Летаете, осмелюсь так выразиться, за пределами допустимого. На скоростях выше возможных… с нагрузками на крыло, могущими повлечь за собой разрушение машины в воздухе… Неужели вам не хочется оставить свою специальность?

— Я в одиннадцати местах заштопан, профессор. И всякий раз, когда я лежал после очередной аварии…

— Искусственно вызванной вами?

— Конечно, искусственно вызванной. Всякий раз только и думаешь, неужели больше не полечу?

— Куда же вы теперь готовите полёт, простите за любознательность?

— Сейчас на Луну. Но этот полет лишь подготовительный. Есть правительственное решение о подготовке научной экспедиции на Марс, — закончил Матросов.

— М-да…Что? Простите, не расслышал или не понял?

— На Марс, — спокойно подтвердил Матросов.

— Сумасшедшие! — воскликнул Кленов. — Неужели вам мало дела на Земле?

Матросов улыбнулся:

— В постановлении правительства о подготовке межпланетных полетов записан один пункт: изучить и по возможности решить вопрос о существовании на планетах — объектах полета — жизни, о ее формах и, в особенности, вероятности обитания на них разумных существ.

— М-да… м-да… Весьма смелые, однако, предположения, уходящие, как мне кажется, за пределы точной науки.

— Нет, почему же? Науки астроботаника и астробиология с достаточной аргументацией утверждают о существовании не только растительной, но и животной жизни, скажем, на Марсе.

— Не знаю, не знаю, — раздраженно замахал руками Кленов. — И уж совершенно не осведомлен, чем могу быть вам полезен?

73