Пылающий остров (Художник И. Старосельский) - Страница 111

111

Коллеги по кабинету смотрели вопросительно.

Советский представитель спокойно разглядывал лепные украшения.

Премьер-министр солидно сел и задумался. Он понимал, что ему сейчас предстоит «найти общий язык» с пришедшим к стенам замка народом, и в то же время он был в большом затруднении.

Чудовищное стечение обстоятельств! Священный закон частной собственности, основа величественной пирамиды цивилизации, вдруг оказался противопоставленным ее вершине, самому Вельту, владельцу ключей от мира будущего… Поистине близок конец мира, если на глазах у поборников цивилизации она опрокидывается вершиной вниз.

И почтенный, всегда гуманный министр, сторонник прогресса и нерешительных мер, даже обрадовался, когда в раззолоченный зал, знавший камзолы и парики, звезды и бриллианты, шпаги, плюмажи, ботфорты, смокинги, фраки и лакированные туфли, явилась группа людей в сапогах, с решительными лицами. Люди эти назвали себя «Комитетом содействия», который был избран стоящими внизу людьми.

— О каком содействии идет речь, уважаемые члены комитета? — с надеждой в голосе осведомился премьер-министр.

Требования пришедших к замку людей были очень просты и понятны: они не хотели задыхаться. Они узнали, что коммунистические страны, решившие вести активную борьбу с катастрофой, обратились за содействием к Дании.

— Вот Комитет содействия и будет это делать, — закончил здоровенный детина с ясными серыми глазами и увесистым подбородком.

Почтенные министры переглянулись.

Впервые за всю летопись Датского королевства со времен Гамлета, принца Датского, совет министров современной Дании, одной из передовых стран Европы, провел совместное заседание с Комитетом содействия…

Заседание было очень кратким, прений и споров не было. Народ с песнями стал расходиться.

Представитель стран демократического лагеря уехал.

Председатель Комитета содействия едва не раздавил в своей ручище тонкую руку премьер-министра. Министру казалось, что он совершал подвиг. Гордый, респектабельный, даже красивый, шел он, забыв надеть шляпу, по берегу озера, и ветер трепал его седые волосы.

Да, он был горд, горд тем, что достиг единения с народом и… не нарушил священных законов собственности.

Когда он подошел к озеру, то в ужасе отпрянул. В воде колебались неустойчивые, опрокинутые шпилями вниз башни. Это убедило почтенного социалиста, что все действительно перевернулось и опрокинулось.

На следующий день утром несколько автомобилей один за другим неслись по гладкому шоссе, обгоняя ровный, шуршащий вереском ветер.

Солнце поднялось уже высоко, кузнечики в траве отчаянно звенели. Верно, солнцу надоел назойливый звон, и оно решило сжечь их живьем. Но кузнечики пока не поддавались — должно быть, на их стороне был ветер. Солнце в ярости забралось еще выше и злобно нагревало и сушило все вокруг.

Вскоре машины скрылись в небольшой роще стонущих от нестихающего ветра буков. Из-за раскачивающихся верхушек выглядывали шпили и стены Ютландского замка.

Машины остановились в лесу, и только одна из них подъехала к замку. После нескольких гудков ворота со скрипом открылись. Привратник пропустил автомобиль, удивленно оглядывая приехавших.

Лакеи повели Матросова и сопровождавшего его чиновника по изъеденным веками ступеням. Седой и важный дворецкий отправился доложить Вельту о неожиданном посещении.

Когда Матросова ввели в полутемный зал со стрельчатыми окнами, первое, что бросилось ему в глаза, была фигура женщины в облегающем бархатном платье, стоявшей в противоположных дверях между двумя закованными в латы средневековыми рыцарями.

В первый момент Дмитрию показалось, что перед ним замечательная картина, но женщина, вызывающе красивая, качнулась и медленно пошла навстречу Матросову. Она бесцеремонно рассматривала его энергичное, открытое, немного скуластое лицо.

— Скиф, скиф! — прошептала она восторженно и, обратившись к Матросову, оказала вслух: — Ваше лицо мне знакомо. Вы, кажется, знаменитый американский спортсмен? — И она сощурила свои чуть продолговатые глаза.

Дмитрий вежливо поклонился.

— Спортсмен — может быть, но, во всяком случае, не американский, — насмешливо сказал он.

— Обожаю спортсменов! Я чувствую в них олицетворение мужской силы.

Матросов поморщился.

Иоланда Вельт, повернувшись к окну так, чтобы Матросову был виден ее профиль римлянки, прошептала, ни к кому не обращаясь:

— В такой вечер я люблю мечтать одна… в библиотеке… — и она быстро взглянула на Матросова.

Матросов, переступая с ноги на ногу, досадливо поглядывал на дверь.

Вернулся дворецкий и пригласил пройти в кабинет.

Вельт сидел в полутемной комнате со спущенными жалюзи. Перед ним стояла лампа с рефлектором, не освещавшая его лица и неприятно слепившая входивших.

— Хэлло! — сказал Вельт. — Садитесь. Мне будет удобнее на вас смотреть. Чем обязан появлению у себя представителя страны, никогда не бывшей в числе моих заказчиков? Мой концерн производит все виды вооружений, но боюсь, что вы поздно хватились. Скоро на земле уже не будет места, где их применять! — И Вельт неприятно рассмеялся. — А жаль! — продолжал он смакуя. — Какие у меня пушки! Танки! Газы! Микробы! Ха-ха-ха! Если только стрелять из одних моих пулеметов, можно расстрелять все население Земли в десять минут.

— Нашей стране, мистер Вельт, не нужны ваши вооружения.

— Знаю! Знаю! — сердито сказал Вельт; голос его сделался глуше и неприятнее. — У вас свои вооружения. Вы не желаете пользоваться моими услугами. Тем хуже для вас! Но все же вам пришлось обратиться ко мне. Хотите клянчить скидку на акции спасения? Напрасная надежда! Я не продам коммунистам акций спасения даже по тройной цене!

111